Главная
Русское заграничное церковное собрание (Всезаграничное русское церковное собрание) — собор русского православного духовенства и мирян, оказавшихся в эмиграции после поражения Белого движения в Гражданской войне, прошедший 21 ноября — 3 декабря 1921 года в Сремских Карловцах в Королевстве Сербов, Хорватов и Словенцев. В дальнейшем в литературе часто именовался Первым Всезаграничным церковным собором или Первым всезарубежным собором.
Ход собора
По мнению историка начала XXI века Андрея Кострюкова, ошибкой руководства лидеров русской церковной эмиграции «было то, что к участию в Соборе с правом голоса было привлечено значительное количество политиков-монархистов. Не было собрание и представительным, так как помимо избранных членов правом голоса на Соборе обладали и лица, лично приглашенные митрополитом Антонием».
На соборе был заслушан «Наказ Собору», приняты Обращение к воинам русской армии, Послание чадам Русской православной Церкви, в рассеянии и изгнании сущим, а также Послание к Генуэзской конференции с призывом не допускать на эту конференцию представителей советского государства. Ряд заявлений Собора носил чисто политический характер, в частности призыв к восстановлению на российском престоле «законного православного царя из дома Романовых» и прямой призыв к мировым державам оказать помощь для вооружённого свержения режима в РСФСР, отражая настроенность участников собора сопротивляться большевизму. Такие решения были принты благодаря политически настроенным мирянам, имевшим на Соборе равный голос с клирикам и архиереями. Для эмиграции это стало началом споров и разногласий, а для большевиков — лишним поводом к нажиму на Патриарха Тихона.
Собор образовал Высшее русское церковное управление за границей (ВРЦУ) под председательством митрополита Антония, которому было усвоено звание заместителя патриарха. ВРЦУ состояло из архиерейского Синода и Высшего Церковного Совета и претендовало на возглавление церковной жизни всего русского зарубежья.
Митрополит Евлогий (Георгиевский) вспоминал, что перед голосованием соборного «Послания чадам Русской Православной Церкви, в рассеянии и изгнании сущим» велись «долгие и жаркие дебаты в продолжении двух-трёх заседаний». Сам владыка Евлогий уговаривал наиболее влиятельных монархистов — членов Собора: «Поберегите Церковь, патриарха. Заявление несвоевременно… А как мы отягчим его положение! Патриарху и так уже тяжело». Однако при голосовании 2/3 участников Собора высказались за предложенное обращение к русскому народу, 1/3 — против. 34 члена Собора, в том числе митрополит Евлогий, остались при особом мнении и подали мотивированное заявление, в котором отмечалось, что «постановка вопроса о монархии с упоминанием при том и династии носит политический характер и, как таковая, обсуждению церковного собрания не подлежит, посему мы в решении этого вопроса и голосовании не считаем возможным принять участие».
Резолюция косвенно затрагивала и патриарха и органы ВЦУ в Москве, поскольку в положении о Карловацком Соборе прямо указывалось, что это церковное собрание во всех отношениях признает над собой полную власть Святейшего Патриарха Московского. Кроме того, все постановления Собора начинались словами: «По благословению Святейшего Патриарха Тихона», хотя на деле ни один из документов этого собрания не был послан на утверждение патриарху.
Итоги и последствия
Решения и участники получившего в советской печати наименование Карловицкого Собора были подвергнуты в советской России осуждению.
5 мая 1922 года в Москве в соединённом присутствии Священного Синода и Высшего церковного совета под председательством Патриарха Тихона было вынесено постановление, которое в виде указа Патриарха было выслано возведённому в сан митрополита Евлогию (Георгиевскому) для передачи во ВЦУЗ. Патриарший Указ гласил:
«1. Я признаю Карловацкий Собор заграничного русского духовенства и мирян не имеющим канонического значения и послание его о восстановлении династии Романовых и обращение к Генуэзской Конференции не выражающим официального голоса Русской православной церкви;
2. Ввиду того, что заграничное Русское Церковное Управление увлекается в область политического выступления, — а с другой стороны, заграничные русские приходы уже поручены попечению проживающего в Германии Преосвященного Митрополита Евлогия, Высшее Церковное Управление за-границей упразднить <…>».
По ознакомлении с указом, большинство членов ВЦУЗ пришло к мнению о том, что он был подписан под давлением большевиков. В русских зарубежных приходах начался сбор подписей под обращениями к митрополиту Антонию с просьбой не уходить на покой.
Как отмечал Андрей Кострюков, «Опасаясь, что политики-эмигранты постараются повлиять на дальнейшую жизнь Русской Зарубежной Церкви, архиереи постарались в будущем не допустить созыва Собора с участием мирян. Такой Собор в тех условиях таил в себе опасность — политические и общественные организации эмигрантов были настроены на отделение от Церкви в Отечестве». После этого вместо обещанного Всезарубежного Собора в мае-июне 1923 года дальнейшую судьбу Русской Зарубежной Церкви решал Архиерейский Собор.
Архиепископ Дамаскин (Малюта) сказал на допросе в 1944 году, что «русское духовенство, проживавшее в Польше, в том числе и я, антисоветские решения Карловацкого собора встретило одобрительно».